по душе.
Даже после того, как менеджер Ли похлопал его по спине и ушел, сказав просто работать усердно, Пён Манджин продолжал стоять на месте, словно его пригвоздили к земле.
«Почему? Почему же все так получилось?»
Сейчас его душа казалась ему не чем иным, как узором декоративной плитки на полу офиса, от которого кружилась голова. Пён Манджин склонил голову и направился на мини-кухню. Он плюхнулся в стоящее там кресло, зарылся в него, будто хотел спрятаться, и начал рассеянно жевать снеки. Вчера он уже слышал, как сотрудники жаловались, что оставленные на мини-кухне снеки кончаются слишком быстро, но не обращал на них никакого внимания. Он был слишком занят, чтобы беспокоиться об их недовольстве. Крошки упали на его выпирающий живот. За месяц он заметно поправился. А все дело в том, что он не мог нормально питаться. Словно рассветные лучи, его будил звук колокольчика, затем он ухаживал за женщиной, а там уже пора было идти на работу. У него не было ни минуты времени, чтобы приготовить завтрак. Не мог же он не заботиться о больной.
Первые три дня Пён Манджин ел кукурузные хлопья с молоком и уходил на работу, не обращая внимания на то, трясла женщина колокольчиком или нет. Пока на третий день во время обеда ему не позвонила Ким Хиджин. Она была в ярости и сказала: «Не знаю, что там у вас случилось, но так нельзя. Это игнорирование и дурное обращение. Чон Кисан, если бы я не знала вас в течение пяти лет, я бы тут же заявила о жестоком обращении с пожилым человеком! С завтрашнего дня возьмите себя в руки и снова делайте все как следует». Слова о заявлении его испугали. Он не хотел, чтобы в обществе о нем знали как о человеке, «пренебрегающем тяжелобольной пожилой матерью». Со следующего дня он с гримасой на лице начал ухаживать за женщиной. Каждый раз, когда он менял подгузник, его одолевала тошнота, а поднося ложку с едой ко рту женщины, он боялся, что слюна попадет ему на руки. И все же это было терпимо до тех пор, пока из учреждения, куда он подал заявку, не позвонили с отказом. Потому что этот кошмар должен был закончиться, как только женщина отправилась бы туда. С ним связались из учреждения и сказали, что мест сейчас нет и они смогут принять ее только через полтора года. А денег, чтобы отправить женщину в частный пансионат, у Пён Манджина не было. Кошмар проглотил его.
К тому же это была не единственная проблема. Пён Манджин, который никогда раньше не делал ничего по дому, не знал, когда нужно стирать, чтобы носить чистую одежду каждый день. Он знал, что погладить ее нужно перед сном, но так уставал, что каждый раз откладывал это на завтра. Он думал, что, раз служил в армии[25], какие-то домашние дела окажутся пустяком, но ошибся. Находить время на стирку и уборку и прочие повседневные дела, когда существуют другие важные задачи, которые необходимо сделать, – это совсем не то же самое, что следовать приказам командира. Через неделю чисто выглаженные рубашки и нижнее белье без запаха исчезли. А остатки еды, скопившиеся в мусорном ведре, только сделали воздух в доме еще более затхлым. Он отнес рубашки в химчистку, думая, что по окончании чистки их, конечно же, привезут ему на дом. Ведь так было всегда, когда он жил, будучи Пён Манджином. Но даже через неделю рубашек не было. Он разозлился и пошел ругаться в химчистку, но там его лишь упрекнули, ведь он должен был знать, что у них нет лифта и они не могут доставить одежду.
«Странно. Это так странно. Я Чон Кисан. Как вообще могли не принять план Чон Кисана? Почему?»
Когда проект нового продукта, над которым работал Чон Кисан, отклонили на этапе проверки эффективности, он решил, что дело было в том, что этот план создал не он сам. В файлах Чон Кисана было слишком много данных, они пестрили цифрами и статистикой, которые Пён Манджину было трудно понять. Поэтому он написал план нового продукта. Ведь все будет намного проще, если контролировать процесс с самого начала. Он думал, раз план представил Чон Кисан, он сразу же пройдет проверку, и его поразила реакция менеджера, сказавшего: «Я даже решил, что это написал Пён Манджин». Он положил в рот еще один кусочек. До конца рабочего дня оставалось около часа, поэтому он решил немного отдохнуть, а затем пойти домой. Когда он собирался открыть еще одну пачку со снеками, дверь мини-кухни отворилась.
– Что это с Чон Кисаном в последнее время?
– Без понятия. Как будто он стал совсем другим человеком. Видели, как он высморкался во время обеда и просто оставил салфетку на столе? Я уж решила, что это Пён Манджин. И почему человек, который раньше убирал за собой все начисто, вдруг так себя ведет?
– Без шуток, как будто в него действительно Пён Манджин вселился. Юна, он ведь тебя только что не на шутку разозлил, да?
Только что? Пён Манджин покопался в памяти, пытаясь вспомнить, что случилось. Но ничего не было. Сколько бы он там ни рылся, не мог найти ничего, что могло бы разозлить Пак Юну. Став Чон Кисаном, он старался развить их с Пак Юной отношения. Решив, что единственное, что он мог бы заполучить, став Чон Кисаном, – это она, в течение последней недели он стал активнее выражать свои чувства.
– Было так заметно, что я разозлилась? Поверить не могу, что он назвал юбку красивой, потому что она подчеркивает мои ноги. Я чуть не швырнула ему в лицо документы. Разве может человек вдруг настолько измениться? Стал как Пён Манджин.
– А Пён Манджин вдруг ушел в отпуск. Может, они душами обменялись? Это ведь популярная тема в кино.
– Эй, тогда они бы оба взяли отпуск или оба ходили на работу. Ведь только так можно контролировать друг друга. В фильмах ведь всегда так бывает.
– Но если это не обмен душами, почему в него будто загрузили прошивку Пён Манджина? Они были близки?
– Кажется, он и рубашки не стирает. Может, дома что-то случилось? Судя по тому, что он совсем не в себе. Или его шокировало что-то?
– Спустил все деньги, покупая акции? Сейчас же таких полно.
Звуки шагов исчезли в отдалении, и на мини-кухне стало тихо. Пён Манджин встал, вытащил все снеки, оставшиеся в ящиках, и с громким хрустом съел их, стоя перед
